Во второй половине 19 в., благодаря развитию государственной и земской статистики, значительно возрастает поток информации, отражающей хозяйственную жизнь российских деревень. После освобождения крестьян от крепостной зависимости в 1861 г., губернская земская управа проводит в 1863 г. описание всех крестьянских селений, в том числе и казённых (государственных). Обследование проводилось по волостям, которые после реформы стали чисто территориальными единицами в составе уездов и объединяли селения, принадлежавшие прежде как помещикам, так и различным ведомствам. Вновь была образована Белопесоцкая волость. Теперь в неё вошли 19 сёл и деревень прилегающей местности. В государственных селениях, к которым относилась деревня Ступино реформы были проведены раньше, в конце 1830-х г., но они были также подчинены единой системе сельского управления специальным указом 1866 г.
При обследовании 1863 г. главное внимание было уделено состоянию крестьянского хозяйства. На сколько подробны были собранные сведения можно убедиться на примере деревни Ступино, входившей в Белопесоцкую волость. В первую очередь эти сведения касались состава населения, который, почти не изменился по сравнению с 1852 г.: в деревне записано "дворов - 53, мужских душ - 206, в наличности - 202, работников (от 18 до 60 лет) - 119; женщин - 211, работниц - 121 (работающими считались крестьянки в возрасте от 16 до 55 лет)".
Оценочная ведомость, определяющая стоимость крестьянского хозяйства, начинается с оценки и описания земли под усадьбами: "Числящейся по 1 разряду, оцененной в 5 раз выше ржаного поля - 13,2 десятины; 2 разряда оцененная по доходности равной ржаному полю 1,9 десятин. Всего 15,1 десятины… На них находятся строения и огороды, на которых возделываются овощи для домашнего употребления крестьян. Усадьбы представляют мало выгод, ибо весьма удалены и от столичного и от уездного города, поблизости нет ни фабрик, ни заводов, ни торговых мест, а потому усадьбы… по принадлежащей к этому наделу пашни на работника в размере 600 кв. саженей на двор, оцененные в 5 раз выше ржаного поля. Затем остальное количество земли оценено наравне с ржаным полем". В 1864 г. крестьяне деревни Ступино сдали на 6 лет за 280 рублей в год 80 десятин - пустоши Семёновскую и Верхний Фёдоровский лоск (плоская низменность) под пастбище купцу И.И. Проездову, занимавшемуся перегоном гуртов скота в Москву.
В 1874 г. по семейному списку в деревне числилось уже 65 дворов, в которых жило 245 мужчин, из них работающих - 179 человек. Столь заметный прирост населения побудил крестьян ходатайствовать 6 апреля 1875 г. об увеличении земельного надела за счёт пустошей, занятых соседними селениями.
Фактически это была жалоба на неправильное межевание земли государственными чиновниками-землемерами. Но правительственные органы жёстко блюли интересы своих чиновников. Московское губернское правление, куда это прошение было адресовано, не принимало непосредственно от крестьян таки заявлений. 6 ноября оно отказало в прошении и вернуло все документы, а местные власти справились с неугомонной старостой. Крестьяне смирились, и 23 ноября новый " доверенный от Ступинского сельского общества сельский староста деревню Ступино Дмитрий Филиппов сын Берёзкин дал сию подписку в том, что указ Московского губернского правления… мне объявлен и приложенный при оном план, а также и другие документы получил, крестьянин Жданов из сельских старост и доверенность на него обществом уничтожена. Сельский староста Дмитрии Филиппов сын Берёзкин".
По-видимому, какие-то из этих земель всё-таки достались жителям деревни Ступино.
Около 1876 г. Московское губернское земство организовало новое описание сельских населённых пунктов. Проведение его не было случайным, так как за полтора десятилетия после крестьянской реформы накопились новые проблемы, связанные с резким падением земледелия, этих перемен - с невиданной прежде "порчей нравов". Была разработана подробная анкета, на вопросы которой отвечали староста или сотский. Основные цифровые данные были опубликованы. В подлинных же описаниях много любопытных сведений и жительских мелочей, не нашедших отражения в таблицах: мы узнаём, что из 69 дворов 4 не имели земли, из остальных 10 не обрабатывали свои участки, а на полях зацвели костёр, мятлик и синий цветок (василёк), что в большинстве, что в большинстве хозяйств собственный хлеб заканчивался уже к Рождеству, что 124 мужчины и 24 женщины уходили на заработки по отпускным билетам (и почти треть из них - питейные заведения), что жители продавали бадьи и льняные рубашки, которые, возможно, и производили, узнаём о местных сборах на жалование сельскому и церковному старостам, на школу и на общественные молебны, на пастуха и быка; здесь приводятся сведения как о стихийных бедствиях - пожарах, падеже скота, так и о растратах общественных сумм малограмотными и нечестными старостами. Документ изобилует живыми подробностями.
В связи с частыми пожарами были установлены определённые расстояния между усадьбами и улицами. Начинается утверждение правительственными органами планов сельских поселений, которые местная власть требовала неукоснительно соблюдать, в том числе при отдалении разросшихся семей. К этому же 1883 г. относится и проведённое по всей Московской губернии обследование народного образования.
Любопытно, что в 1883 г. церковное начальство провело ревизию того, отчего и почему существуют крестные ходы по губернии и не способствуют ли они возникновению суеверий. Почему-то не описан самый главный крестный ход - в селе Малине, ради которого но и совершался.
Деревянные храм во имя Иоанна Предтечи и колокольню построили по проекту архитектора Кондакова. По сообщению Геронтия Кургасовского, иконостас расписывали в живописной мастерской монастыря в Кашире "сестры". Освятили храм 19 октября того же года. Освящение совершал архимандрит Валентин из Давыдовской пустыни. После этого поселение стало официально называться - скит Никитского женского монастыря. Его часто посещала приезжавшая из-за Оки помещица Главина с семьёй. Один раз с ней приезжал и бывший московский губернатор Булыгин.
Весною сёстры ходили в скит по очереди, проживали там недели по две, собирали валежник для отопления, осенью грибы для трапезы, сушили, солили целыми большими кадками на круглый год. Но из-за песчаного грунта никаких овощей не сажали. Всё привозили из своего монастыря, сообщает Геронтий. Старица Еликонида умерла в 1908 г. На её место заступила монахиня Анатолия. Позже были построены сторожка, пчельник, монастырская гостиница, каменный скотный двор с кельями для сестёр. Всего насельниц здесь считалось до 30. так возник хутор Никитского женского монастыря с действующей церковью, священником в которой служил в 1907 г. о. Виноградов, сын местного псаломщика. Его имя упоминается в 1907 г. при закладке каменного храма в селе Савельеве, куда на торжество принесли образ "Утоли моя печали" из Белопесоцкого монастыря. На торжестве присутствовали священнослужители разных рангов, и в том числе о. Владимир, который "будучи 7 лет, получил по молитвам Пресвятой Богородицы исцеление от неизлечимой болезни, приложились к означенному Чудотворному образу".
В 1892 г. был утверждён проект новой каменной часовни деревни Ступино в стиле, получивший название псевдорусского, во имя иконы Божьей Матери "Утоли моя печали", созданный архитектором С. Экаревым, которая и была построена. Сергей Александрович Экарев (1851-1911) Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, в 1882 г. получил звание неклассного художника-архитектора. В 1891 г. служил в управлении Государственных железных дорог. Он же построил дом фон-Мекков в Хруслове Веневского уезда. Жил в Москве вместе с братом Николаем, начальником телеграфа, в здании вокзала Московско-Казанской железной дороги. В 1895 г. оба брата были действительными членами Московского архитектурного общества.
Часовня простояла до конца 1960-х гг. О её судьбе рассказывают, что первый секретарь обкома В.И.Конотоп, проезжая мимо часовни, которая находилась уже в довольно обшарпанном состоянии и стояла прямо на шоссе, из линии домов, высказал положение: "Или приведите её в нормальный вид, или уберите". Поскольку отношение к церкви было тогда, мягко говоря, пренебрежительное, то буквально на следующий день по распоряжению предисполкома И.С. Кузменкова часовню снесли.
Из обследования, проведённого в 1893 г., видно, что миром на неё было выделено в том году 50 рублей.
В 1894 г. в Ступине на средства попечителя, крестьянина Алексея Ивановича Крылова (он был также главным жертвователем на церковь в селе Ситне-Щелканове) было выстроено новое, крытое железом, деревянное одноэтажное здание церковноприходской школы.
В 1903 г. в ней обучались 3 группы школьников: в младшей - 8 мальчиков и 6 девочек, в средней - 6 мальчиков и 8 девочек, и в старшей - 5 мальчиков и 2 девочки. Окончили школу 5 мальчиков. В 1916 г. она одноклассная - в ней обучалось 15 мальчиков и 15 девочек. Одноклассные церковноприходские школы до начала 10 в. были 2-годичными, с начала века стали 3-годичными. Энергичные разбогатевшие крестьяне не упускали случая, чтобы нажиться. 3 января 1898 г. крестьянин Серпуховского уезда Белопесоцкой волости деревни Ступино Дмитрий Филиппович Берёзкин направил прошение Московскому генерал-губернатору, "что 14.12.1889 мировой судья Серпуховского уезда 4 участка решением своим постановил по иску моему к Киясовскому сельскому обществу в 123 рублях, по книжке судо-сберегательного товарищества того же общества, приобретённую мною от крестьянина сельца Ивановского того ж общества Порфирия Константинова и вследствие несостоятельности и плохова ведения дела и отчетности это товарищество не могло удовлетворить вкладчиков и пайщиков полною суммою, а потому, по требованию моему с товарищества Киясовского судо-сберегательного общества, вышеупомянутого вклада выдать не могло и я вынужден был предъявить иск в вышеупомянутой сумме, которая присуждена г-ном мировым судьёй полностью с процентами со дня предъявления иска по день уплаты, а также судейские и за ведение дела издержки, так что в настоящее время мне следует получить с Киясовского общества более 200 рублей, на каковую сумму мною был представлен исполнительный лист отказался его возвращать, а потому покорнейше прошу Ваше превосходительство сделать распоряжение понудить г-на станового пристава привести в исполнение решение г-на мирового судьи от 14.12.1889 по исполнительному листу или возвратить мне обратно с объяснением, почему до сих пор не приведено вышеуказанное решение в исполнение". Из канцелярии губернатора крестьянину ответили через полтора месяца, истребовав за это время объяснение от пристава. Тот ответил: "У Киясовского общества выкупные платежи более 10000 рублей, и не может оно выплатить, а потому он не брал у Берёзкина лист и не давал ему расписку в 1891 г., так как исполнительный лист без заявления, в котором должен быть указан способ взыскания, он не принял". Утверждённое губернатором, это решение было объявлено Берёзкину 16.02.1898. зачем купил Березкин книжку товарищества? Ведь было ясно, что денег у товарищества нет и получить вряд ли что удастся. Может, купил очень дёшево ("за бутылку"?), не брезгуя мелочёвкой, надеясь со временем всё-таки высудить долг.
По-видимому, староста Дмитрий Филиппович Берёзкин и Дмитрий Филимонович - одно лицо. Кстати, Дмитрий Филимонович был крупным владельцем земли по деревенским меркам: в 1886 г. он купил 14 десятин за 600 рублей помещиков деревни Кремиченки.
В 1897 г. (21.04) именным царским указом было разрешено Обществу Рязано-Уральской ж. д. провести ширококолейный путь от станции Павелец до г. Москвы через города Михайлов и Каширу с ветвью на г. Венев. Сам участок Павелец-Бирюлёво открыт 19 января 1900 г. Главный инженер Рязано-Уральской дороги 6 марта 1900 г. просит произвести дополнительное отчуждение 2 десятин 758 кв. саженей земли под железную дорогу и 853,5 саженей "под временное занятие под сооружения Павелецко-Московской линии из владения общества крестьян деревни Ступиной, и произвести этому имуществу полицейскую опись и передать в день её совершения Рязано-Уральской ж. д., а после её окончания произвести оценку имуществу, отчуждаемому из владения крестьян д. Ступино". В это же время и для этих же целей отчуждается 1591 кв. сажень земли у крестьян селений Ступино и Алеево Ивановых - Семёна Ивановича и Василия и Петра Семёновых детей, которую они купили у Берёзкина ещё в 1887 г. По-видимому, новое изъятие понадобилось под вторую колею, которую собирались проложить от Каширы до Москвы, и для строительства полустанка.
Управление железной дороги планировало построить типовые каменные здания на станциях Жилёво и Михнево. Только вмешательство окрестных помещиков, просивших поставить станцию где-нибудь в нескольких вёрстах близ Оки, вынудило управление сделать разъезд с приёмом пассажиров и грузов недалеко от деревни Ступино, отменив для этого устройство разъезда, "предполагавшегося в другом месте".
Помещик Ф.А. Ульянин из Старой Ситни просил также установить возможность постоянного конного проезда на мосту через Оку близ Каширы, ввиду крайней необходимости в том "окрестному населению": "Общество Рязано-Уральской ж. д. построило близ города Каширы через реку Оку мост без конного проезда, в виду последовавшего соглашения с Каширской городской думой о принятии последнею на себя обязательства содержать по прежнему никуда не годный плавучий мост через р. Оку, за что правление общества Рязано-Уральской ж. д. назначило каширскому городскому обществу единовременную выдачу определённой суммы денег, но по распоряжению Министерства, деньги эти не поступили в распоряжение каширской государственной думы, и судьба означенного плавучего моста, сорванного паводком в конце сентября этого года, оказалась в положении ещё хуже прежнего. Между тем, население Серпуховского уезда, в прилегающей к г. Кашире местности, нуждается, и постоянно будет нуждаться, в удобной переправе через р. Оку для доставления на базары в г. Каширу производителей их сельского хозяйства, скотоводства и кустарной промышленности, как, например, сапожное заведение Пиняевых и других в д. Крутышках, черновых в с. Старой Ситне, колесники и тележники в селениях Колюпанове, Колдине, Аксинкине, Киясове, Мурзине и Забелине, кошевки (род плетёных саней) в д. Ловцове и с. Верзилове, овчинники в селении Алееве, плетение корзин, кошелёк и санных пастельников (постилка по дну повозки) в с. Лужниках и других местных промыслов… (Мост также необходим) особенно в предупреждении ежегодных несчастий с потонувшими во время весеннего разлития реки Оки".
Кажется, у многих членов этой помещичьей семьи существовала страсть к рационализаторству и изобретательству: родной брат Фёдора Сергей Алексеевич был известным изобретателем.
Постоянный мост для пешеходов и подвод, разумеется, крайне необходим. Но искры от проходящих поездов всё время создавали бы пожароопасную обстановку на мосту. Ульянин предложил отгородить колею железной дороги от шоссейной высокими железными листами, через которые не могли перелетать искры. По-видимому, это было слишком сложным сооружением и железная дорога на его создание не пошла. Железнодорожный мост возведён по проекту известного инженера Л.Д. Проскурякова. В народе мост получил название Ронского, по имени производителя и поставщика оборудования Л. Рона. Рассказывают, что при испытании моста паровозом поставщик и другие, как это было принято в те времена, стояли под мостом, показывая, что мост выдержит все полагающиеся ему нагрузки. Рон был одним из руководителей металлического завода, основанного в 1895 г. Выпускали насосы, кессоны и стропила для мостов. "Адрес для телеграмм: Варшава - Ронзелинский. Долевое товарищество. Заведующий в 1910 г. - С.Д. Зелинский".
В 1900 г. земство провело новое обследование деревень по типу 1876 г., результаты которого были опубликованы в статистическом сборнике. В сведениях о деревне Ступино бросается в глаза резкое сокращение наличного населения - до 345 человек (149 мужчин и 196 женщин), семей до 68, отсутствуют 25 семей (41 мужчина и 39 женщин). Промысловыми работами занимаются 64 семьи (98 мужчин и 17 женщин). Из них в своём селении - 2 мужчин и 2 женщины. На стороне - 96 мужчин и 15 женщин.
Новое упоминание деревни встречается в Списке чайным лавкам Серпуховского уезда за 1901 г.: "В д. Ступиной, расположенной в 3 стане, владелец Никулин Фёдор Филиппович, крестьянин, разрешения не имеет, посещают местные жители. Примечание: замечен в допущении игры в карты". В предыдущем году в деревне записаны две лавки.
В 1903 г. отмечен полустанок Ступино Рязано-Уральской ж. д.. Это было небольшое деревянное здание вокзала с палисадником. Перрон тоже был деревянным. А в 1905 г. в его окрестностях стояли казачьи части, предназначенные для разгона московского восстания. Скорее всего, они базировались около Крутышек, там, где позже расположился аэродром, а в Москву добирались с полустанка Ступино.
Из 5-го церковного округа Серпуховского уезда, в который входило и Степино, сообщает благочинный, священник Воскресенской церкви села Хатуни Н.П. Сперанский: "Имею честь донести, что духовенство усилило церковную проповедь, избирая предметом её сколь возможно чаще вред и пагубность преданности спиртным напиткам; выяснить окончательно результат сей деятельности невозможно за краткостию времени, но местами уже проявляется: так в д. Алеевой прихода села Ильинского-Воскресенского (ныне Воскресёнки) под влиянием бесед священника о. Вл. Никитского, составили приговор о закрытии винной лавки в деревне; в селе Хатуни открыт народный дом ( где происходят чтения, спектакли, переведена библиотека-читальня), который вообще отвлекает молодое население прихода, особенно по праздничным вечерам, от посещения трактиров. 18 сентября 1910 г.".
1909 г. в деревне Ступино было 60 дворов, 172 мужчины и 192 женщины. По справке о торговых заведениях насчитывалось 2 чайные лавки - Фёдора Филипповича Кукушкина (в своём собственном доме) и Анисьи Ивановны Варнаковой в доме Ивана Семёновича Варнакова, размером примерно одинаковые - 10х10 саженей. При них находились и мелочные лавки, площадью 6х6 саженей. Была ещё одна мелочная лавка - Григория Григорьевиче Иванова, тоже в своём доме, но к началу 1910 г. он "приостановил оную", и ввиду этого покорнейше просил поэтому земскую управу с текущего года с него прежние земские сборы сложить.
Заведовал Ступинской церковноприходской школой и преподавал Закон Божий священник Василий Георгиевич Румянцев. Он обучался в Спасо-вифанской духовной семинарии, по окончании курса с аттестатом 2-го разряда поступил на должность законоучителя в одну из школ Московского уезда. Позже рукоположен в священники и в 1895 г. переведён в церковь с. Среднего. Он был законоучителем и в земских школах - Крутышенской и Белопесоцкой. За отличное, усердное преподавание Закона Божия в земских школах о. Василий полечил письменную благодарность начальника Московского учебного округа, за усердное служение церкви награждён набедренником (4-угольный долгий плат - часть облачения протоиерея, игумена, архимандрита, и за отличие - священника), скуфьей (синяя бархатная шапочка - знак отличия для белого духовенства) и камилавкой (расширяющийся кверху цилиндр без полей, фиолетового цвета - почётная награда священников). Был назначен духовным следователем 5-го округа. В церкви о. Василий говорил 15 проповедей своего сочинения. Его сын, студент ветеринарного института, уже в советское время, тоже стал учителем. Любопытная история случилась с о. Василием в конце 1917 г. В октябре на него поступила жалоба крестьянина Белопесоцкой слободы М.М. Котова: "12 октября был приглашён на крещение восприемником… по окончании крещения ста плотить о. Румянцеву за крещение 1,50 рубля кроме церковных и псаломщику, которые я уплатил раньше. В ответ на это священник заявил, я с нахалов за крестины не беру. Я попросил, чтобы отец духовный в церкви держал себя поприличней и не оскорблял бы прихожан. Но священник бросился на меня и, схватив за горло, начал меня душить. Не имея возможности обороняться, так как я инвалид, не имея одной руки, стал кричать "караул". Всё это происходило в алтаре, видели псаломщик и уборщица".
Разбиравший это дело благочинный беседовал с Котовым, который показал, что с ним этого не было, и что написано не его рукой. Благочинный постановил считать жалобу анонимкой и не давать ей хода. Священник же Румянцев, отвечая на эту жалобу, писал 8 февраля 1918 г., уже после октябрьской революции: "Жалоба не имеет никакого основания, так как ничего описанного ни с Котовым, ни с кем другим у меня никогда не было, а поводом к ней, вероятно, послужила злоба вообще к духовенству со стороны прихожан большевиков, желающих поглумиться и осмеять его".
В 1911 г. по всей стране торжественно праздновалось 50-летняя годовщина освобождения помещичьих крестьян - отмена крепостного права. Во многих волостях собирались крестьянские сходы, посылавшие приветственные адреса царю через своего генерал-губернатора. То же самое происходило и Белопесоцкой волости. Это показывает заформализованность подобных мероприятий, так как в большинстве своём крестьяне Белопесоцкой волости никогда не были помещичьими. На каждое из таких приветствий император отвечал стандартной фразой: "Искренне всех благодарю". При Московском генерал-губернаторе для каждой волости печатали императорский ответ тиражом, равным количеству селений, отправляли в волость для раздачи и для чтения в каждой деревне на сходе. В Белопесоцкую волость было послано 20 таких адресов: один для волостного старшины и 19 по числу селений. Деревня Ступино также получило царскую благодарность. Нельзя не отметить уважения, оказанное царскими чиновниками крестьянам.
Упоминания деревни Ступино в дореволюционное время встречаются в Памятных книжках по Московской губернии. В 1913 г. в ней отмечены 77 дворов и 2 чайных лавки.
В 1916 г. в приходе села Среднего в деревне Ступино записано только 60 дворов с живущими в них 204 мужчинами 200 женщинами - меньше даже чем в 1863 г.
Назад